месть планеты.

Пришельцы разрушили их дома.

Они превратили их планету в

ад. Они завалили тяжелым

бетоном входы в пещеру матери

прародительницы.

Их раса вымирала. Аборигенам

ничего не оставалось, как делать

это с достоинством, да еще,

пожалуй, мстить тем, кто

уничтожил их дом, врагам,

созданным ими.

1.первое знакомство.

    Хищница приготовилась бросится на добычу. Ей (добычей, разумеется) был я. Ну, что ж, пока эта новоявленная амазонка застыла перед броском, пожалуй, успею рассказать кое-что о себе и доказать, что я не извращенец.

2.вот он - я.

    -Да помогите же мне!

От истеричного крика глотка отказывалась служить, и я т.е. абросимов Дмитрий Викторович просто хрипел в микрофон то, что удавалось перевести в звуковые формы.

-А мы чем заняты?- Холодно отвечали лица с экрана допотопной амбразурины (где они ее откопали? В музее украли что ли?)

-Не вижу.

    Короче говоря я летел прямо туда, куда меня доставили бы вместе с кораблем, после падения в любое другое место, а именно, попал под гравитационное поле межгалактической свалки.

    Мой идиот-работодатель оказался жаднющим типом. “Зачем в космосе столько топлива?”-решил он. В результате чего меня посадили следить за грузом и расстреливать по-падающиеся навстречу астероиды в корабль с пустым топливным отсеком. Дали ему основательного пинка под зад, чтоб до Земли хватило, и - лети, Димочка! Уже у Земли меня должны были перехватить .

    Вот так я и летел. Вперед. Будь у меня горючее, может быть, добавил бы скорости, заскочил на какую ни будь рай-планетку, отдохнул бы основательно за чужой счет, потом опять добавил бы скорости и наверстал упущенное время. А что? Все так делают! Если смогут... Все равно штраф за превышение сверхсветовой не из их кармана бы выплатили. Многие торговцы перестали доверять своим агентам: те, бывало, проматывали весь их товар и, иногда, правда редко, но случалось, исчезали с деньгами и чеками на покупку нового.

3 .неприятности.

    Теперь мне отнюдь не было скучно, ной не до веселья стало. Я крепко влип в гравитационные сети невицивилизованной планеты, столетия назад выбранной в качестве свалки. Я не мог ни затормозить, ни отлететь прочь. Внутренний голос уже канючил издевательски-плаксивым тоном: “ От, брат Димочка, сложим мы здесь свои грешные косточки и собирать их никто не явится! Все равно ведь на свалку грохнемся. Куды ж их еще переправлять то, а?!!”

-Заткнись! - Я крикнул это вслух, и рожи на экране стали вытягиваться, думая, что это я к ним обращаюсь.

-Ну, знаешь!?! Сейчас ты разобьешь мой груз...

-Я разобью? Кто это сказал?! Кто не оставил мне ни капли горючего? Кто утверждал, что растояние достаточное?..

-...я пытаюсь втолковать в твою глупую голову,..

-Это у меня то глупая голова? Да я вас!..

-...что делать, а ты мне заткнись суешь.

-а-а. Так это я не вам. Это я себе - запаниковал.

-Будем считать так. Тебе ничего не остается делать, как побросать ящики на парашютах вниз, но их может не хватить. Начни с более дорогого товара. Не забудь оставить хоть один для себя...

-Спасибо за напоминание!- Фыркнул я.

-И надень специализированный скафандр. Обстановка с экологией на планете не важная. Одним словом: помойка, она и есть - помойка. Приземлишься, найдешь

станцию связи (в скафандре есть радар), иди прямиком к ближайшей. Дашь сигнал, и тебя заберут, но будь осторожен: на планету никто не высаживается. Контейнеры предпочитают просто сбрасывать вниз. Так что, следи за небом - не будешь блином. Понял?

-Ага.

-Тогда действуй. Времени у тебя в обрез. Ух и повезло же мне, что застраховал от по-добной аварии свою развалюху!

    Выслушав все это я побежал цеплять трижды проклинаемые мною ящики к парашютам. Потом напялил скафандр и включил транспортёр. Вместе с грузом поплыл по нему к люку, вспомнил про парашют, чертыхнулся, потерял пять секунд, и выпрыгнул уже тогда, когда планета была уже у меня под ногами.

4 .помойка.

5.жизнь.

“ Господи, куда я попал-то, а?” Но Он молчал.

    Надо было подумать о том времени, когда окончательно стемнеет. Ночь - время охоты. У нее свои права и законы. И лучше их соблюдать, иначе - не выжить.

6 .птица-нимб.

    Я развел огромный костер. Может это поможет мне защищаться от тех тварей, что рыщут здесь в темноте. Поуютнее привалился к сухой коряге и поудобнее перехватил бластер. Тот, кто видел голодные глаза здешних существ, думаю, поступил бы точно так же.

    Тихие звуки снаружи достигали моих ушей через тройной усилитель, обращаясь в дикий рев, и мешали думать. Я сделал звук как можно тише, но на столько, чтоб первым услышать приближение возможного врага.

    Тотчас же мысли полезли через ворота тишины в мою многострадальную голову. Мне стало страшно. Я просто готов был колотить зубами от ужаса, как ребенок перед букой из шкафа. Бесполезно ему объяснять, что бук не бывает, что он может убить его из игрушечного пистолетика. Он все равно боится, потому, что знает, что бука ЕСТЬ.

    Страх просто загустел у меня между черепом и мозгом, изолируя его. “Ну еще бы! Здесь водятся такие милые зверюшки! И зубки у них чудненькие!..”

    “а вот я бы так не сказал.”

Чужой голос возник у меня прямо в мозгу. Я стал напряженно всматриваться в темноту и выводить бластером в воздухе кривые. “Ой только не надо меня из этой твоей штуки! Я же не зубастый вовсе, да и вообще, стою с другой стороны.”

    Я быстро вскочил и обернулся. Что у нас там, на третье?

    Сначала заметил лишь молочно-белое колечко света. Потом птицу. Она подошла ко мне ближе и снова передала в мозг сигнал.

“Привет.”

    Я разглядывал ее наглую, казалось, улыбающуюся физиономию, с крупными глазами ночного существа. Птица была похожа на орла, страуса, летучую мышь и ребенка одновременно, хотя последнее сходство было лишь в выражении глаз. Такой взгляд можно встретить лишь у детей: чуть застенчиво-горький, живой, любопытный и доверчивый. Крепкое длинноногое тело, острый крючковатый клюв и перепончатые крылья. На крупной лысой головке, под кожей, расположились, должно быть, фосфорирующие бактерии. Они светились, образуя вокруг головы существа туманный нимб. Свет привлекал мошкару, которую птица и глотала.

-Привет... ты кто?

“А я то по чем знаю?”

-И ты меня понимаешь?

“Я всех понимаю, кто думает.”

-а что тебе здесь нужно?

“Поболтать пришел. Я здесь совсем один.”

-Ясно. Что ж, оставайся. - Я гостеприимно пригласил птицу сесть рядом.” Давно ты здесь?

“Шесть лет. Остальных съели, а я вот, из-за телепатии, выжил.”

-Ты мне нравишься, птица-нимб, - признался я, - сначала я думал, что умру здесь от скуки, потом от того, что меня съедят. Ты чем ни будь сейчас занят?

“Я ем.”

Невозмутимо ответил птица-нимб, глотая очередное насекомое.

-Да нет я не о том, насколько ты занят чтоб проводить меня до станции. Мне еще вернуться надо, да и груз висит на моей шее, чтоб он пропал!

“Какая тара?”

-Обычные герметичные ящики на резиновой прокладке.

“И что вез?”

-Фрукты с Лаксу. Ужасно вкусные штуки. И дорогие. Гору продают совсем немного, и нет никакой возможности выращивать их самим. Семена не желают прорастать, а саженцы они берегут - это их хлеб - фрукты. Только этим и держится народ.

“Твое желание сбылось. Груза больше нет.”

-Как нет?!!

“Резина не самый подходящий материал для защиты еды от едоков. Здешние твари грызут все: и камень, и бетон, и сталь. Что бы не упало с неба к нему уже спешат голодающие.”

“Этого еще не хватало! Слопать мой груз!” Птица-нимб перехватил моё мысленное возмущение.

"Ну сам виноват. Должно быть, из тебя еще тот пилот.”

-Конечно, как же, пилот! Да у меня горючего в реакторах ни миллилитра, а ты пилот!

“Мать, мать, мать! Как же ты летел то?

-Меня запустили, ну знаешь, как торпеду из пушки, вот и летел. Долетался.

“Вот свиньи!”

-Верно подметил. Ну как, составишь мне компанию?

“А ты возьмешь меня с собой, куда угодно, лишь бы отсюда подальше?”

-Это как ты решишь. Сможешь ли ты жить в другом мире?

“За мной уж дело не станет.”

И он утвердительно гортанно свистнул.

-Птица-нимб, а много вас, вообще, здесь выжило?

“Ну да не слишком уж.”

-А люди?

“Мать, мать, мать! Ты их уже видел?”

-Одну. - Ответил я кисло.

“Тебе просто повезло. Обычно они охотятся небольшими, но хорошо организованными стаями. Окружают добычу и цоп-цоби!”

-Господи, их тоже выбросили?!.

“Свалка - гостеприимное кладбище. Раз, и нет человека, который тебе мешает. Здесь его и искать не станут. Вот так.”

-Но ведь они не ходили на четырех лапах.- Ужаснулся я.

“Ну, конечно, только нынешнее поколение этому учить некому. Здесь свои законы.”

-С волками жить - по волчьи выть?

“Правильно.”

Я молчал и помешивал палкой угли.

-А самое спокойное время на планете?

“Ночь.”

-Ночь?!! -Вот уж чего я никак не мог ожидать.

“Ну да, ночью слишком жарко.”

Я отыскал термометр : 53 по цельсию. Хорошо, что меня защищает скафандр.

-Ничего себе температурка!

“Ты не был здесь летом.”

Я аж икнул. Ну, нормально, меня тут, значит, запекут, как сосиску в тесте. Кетчупа побольше, ребята, хлеба - любого!

-А самый опасный зверь?

“Сисиро. Но это не зверь. Оно жило здесь раньше, а теперь вымирает. Первый охотник. На его место могут претендовать только люди.”

-Ты говоришь оно жило здесь раньше?

“Да.”

-Но ведь планету считали невозможной для жизни, и жизни, как и ожидали, на ней не было.

“Я был бы богат, если бы мне давали по монетке за каждый обитаемый мир, зделанный салкой. Это хранится в строжайшей тайне, но не от меня. И, знаешь, какой парадокс, пирамиды придумали именно сисиро. Это они ставили их на вашей планете, но потом, когда вы достигли установленного уровня развития они оставили ваш мир в покое. Теперь вы достигли их уровня того времени, и устроили свалку в их мире, не пощадив расу, которая пощадила вас. И они вас очень ненавидят. В первые же три дня вы отняли у этих отшельников все. Они убьют любого человека, попавшего в их мир, если им удастся с ним встретится.”

-Ничего себе... Я ничего такого раньше не знал о свалках... Но если мне встретится сисиро, думаю, я не буду платить за долги предков. - И я погладил бластер. - Их много?

“Только трое. Но и одного будет более чем достаточно.”

Я, думаю, все же справлюсь.

“На бластер надеешься? Не советую. За последнее тысячелетие сисиро несколько изменились материально, так сказать".

Но тогда почему дикие люди остались в живых?

“Для сисиро они животные. Сисиро же охотятся только на врагов. Еды им теперь не нужно, но необходима энергия, а вы разрушили ее источники. Кое-что осталось, но на долго этого не хватит.”

Он замолчал.

    Мне очень не хотелось продолжать этот разговор, но если мы будем и дальше сидеть у костра то, наверное, снова вернемся к нему. Надо было что-либо сделать. Я встал.

-Ладно. Пошли. Не будем терять ночь. Нам нужно еще порядочно пойти.

“Правда сисиро тоже предпочитают ночь.”

-Будем надеяться на лучшее, птица-нимб.

    В алой дороге из света, тускло подкрашивающего деревья, кусты и россыпи хлама, плясали наши тени. Все остальное замерло в ожидании утра. Лишь редкие птицы, да насекомые оживляли ночь.

-Нимб, а почему так жарко ночью?

“Видишь луну?”

-Спрашиваешь?!

“Это не луна. Это вторая звезда. Она тусклая, но близкая. Так что ночи тут нет. Когда всходит вторая звезда, становится жарко. К утру она почти исчезает за горизонтом, но возвращается через два дня.”

-Эй, а где же она остальное то время?

“Частично или полностью скрыта спутниками, но третью ночь она открыта.”

    Некоторое время мы молчали.

“Пойдем отсюда, и быстрее. Неожиданно заявил птица нимб. Он не пошел, он побежал, иногда подпрыгивая и делая короткие перелеты. Лишь через восемь минут он перешел на шаг.

-Что там было?

“Ничего особенного. Сейчас начнется мусорный душ. Смотри вверх.”

    Я заметил в вышине звёздочку, медленно плывшую среди неподвижных светил. Она замерла. Скоро я увидел падающие вдалеке точки контейнеров. Их было очень много. Точно выразилась птица! Мусорный душ.

“Но я же сказал, что понимаю всех, кто думает. Расстояние было не слишком большое, чтоб помехи сделали прочтение невозможным.”

Удивился моему вопросу нимб.

-Да, действительно, я сглупил. Пойдём отсюда. Мне не нравятся мертвые равнины, уж лучше дикий лес.

“Забавно.”

-Что?

“Я здесь давно, но до сих пор не додумался ничего тут назвать. Я - птица. Деревья - деревья. Трава - трава, и всего лишь. Наверное, вы как-то по другому мыслите. Ты здесь совсем недавно, а уже успел назвать лес - Диким лесом, помойку - Мертвыми равнинами, меня - Нимбом.”

-Ну, вообще-то, я не совсем это имел в виду...

“Не важно.”

-Расскажи мне о себе, всё равно, идти ещё долго.

Птица-нимб покачал головой и начал свой рассказ.

    “Вообще-то, мои родители были цаплями. У меня были все шансы стать белой птицей, глотать лягушек в болоте или, скажем, печенье в зоопарке, но по воле судьбы именно моё яичко оказалось среди девятнадцати других в лаборатории. Яйца чем-то облучали, добавляли в них всякую дрянь, один Бог знает, чего добивались. В результате появились вот такие существа как я, не совсем такие и совсем не такие.

Он ненадолго замолчал, моргая грустными глазами.

-У вас не было имён?

“Да, только таблички с номерами, как в тюрьме. Роб вот только не хватало! Когда

мы рухнули на планету, больше половины из нас погибло. Я узнал, что на наш контейнер набросится голодная свора, и велел всем приготовится. Мы забились в безопасный угол и затаились. В углу напротив росла дыра. В неё заглянул глаз. Я клюнул прямо в зрачок. Пока

существо каталось по земле, я и пять птиц вылетели наружу. Остальным спастись не удалось.

    Постепенно мои сородичи гибли. Теперь я остался один. Вот и всё, больше рассказывать нечего. Может быть ты расскажешь мне о себе?”

    И я поведал птице-нимбу о своих злоключениях, уже известных вам, а когда замолчал мои мысли вернулись к тем людям, которые устроили помойку на цивилизованной планете, сделали чудище из цапли и допустили моё падение. Я чувствовал себя частью их, и мне было стыдно за них. Очень, очень стыдно.

    Утро ознаменовал красивый мелодичный крик. Он прорвал воздух на басистой ноте, плавно перешёл в тенор, поднялся ещё выше и выше, и застыл уже на едва различимом ухом визге. Пение повторилось ещё дважды.

-Что за птица? - Спросил я.

“Это не птица, это твои сородичи. Стая нашла добычу.”

Я аж икнул :“ Во сказал! Даже не встрепенулся. Пожалел бы мои нервы.”

Он перехватив моё волнение и поспешил докончить фразу.

“...но могу тебя успокоить, эта добыча не мы.

-Спасибо, друг, очень тронут. - Ворчливо съязвил я.

“Ну не сердись. Я всё никак не могу привыкнуть к тому, что знаю больше других.”

    Целый день мы прошли относительно спокойно. Особо крупные хищники на нас не нападали, а с мелочью я легко расправлялся. На вечернем привале я прикинул оставшийся путь. Километров двадцать, может даже меньше.

-Скоро доберёмся до станции, а там и до Земли рукой подать. Приготовь приветственную речь.

    Мы встали и, ободрённые скорой перспективой возвращения, быстрее пошли по ночному лесу. Я мечтал о тёплой ванне и сытном обеде ( внутри скафандра пахло тёплой резиной, моим потом и не совсем герметичным нужником, к тому же я два дня ничего не ел, держась лишь на питательных растворах, что содержались в шприцах скафандра. Их было немного и они оказались не столь питательными, сколь болезненными.), а птица-нимб выпрыгивал узоры по земле. Километров через восемь птица-нимб вдруг пронзительно взвизгнул. Я подбежал к нему. Нимб как-то косо сидел на земле и смотрел на меня болезненно-маслянистыми глазами. Его левая лапа, схваченная ржавым капканом, под странным углом изогнулась.

“Кажется эта штука сломала мне ногу. Мне больно. Я не могу, как больно!”

Он почти плакал.

    Я аккуратно стал разжимать коварную сталь. Яркая, в ночном свете, розоватая кость торчала наружу. Нимб стонал.

    Освободив его, я попытался нести раненую птицу на руках, но он был уж очень тяжел, и я не смог нести его долго. Нимб попытался двигаться перелётами, отталкиваясь лишь одной ногой, но больная нога при каждом приземлении колотилась об землю, и он смотрел со страданием в небо. Но неожиданно он изобрёл очень оригинальный способ передвижения: стал карабкаться по земле используя крылья и здоровую ногу, став похожим на паука. Выглядел он смешно, но, тем не менее, довольно быстро двигался и даже смог пошутить.

“Мать, мать, мать! Обидно. Стоять у порога мира и споткнутся о последнюю ступеньку!”

-Ничего, нимб, тебя вылечат, бегать будешь.

    Мы забрались на холм. Вдали я увидел огонёк станции. Вот был рад!

-У нас получилось, нимб! Смотри, уже близко. Ещё чуть-чуть и мы наедимся, выспимся, помоемся и всё, что угодно.

    Птица-нимб не отвечал. Он со страхом смотрел в туманную даль красной ночи. Узкий алый серп быстро исчезал и, если верить нимбу, появится лишь через день. Ночь стала ярко-синей.

-Что?

“Сисиро... Он видит нас, и, главное, тебя. Он идёт сюда. Беги, беги к станции, как можно быстрее.”

-Нимб, но ты? Он знает, что ты со мной?

“Не важно. Беги. Я за тобой. Быстрее.”

    Он так давил на мой мозг, что я ему повиновался и побежал так быстро, как только мог. Но я всё же иногда оглядывался на поминутно падающего, скачущего сзади нимба. Видел, как безприпятственно болталась во все стороны сломанная лапа, видел мокрые глаза птицы.

    Я хотел остановится, помочь ему, дотащить до станции. Но он знал о моих намереньях и жестоко резанул мыслью мне по мозгу :“Беги!”

    Сзади что-то начало образовываться. Туча - не туча, туман - не туман, облако неве-роятных размеров. Оно было вроде плотно, и, в то же время, постоянно облики. Звери, люди, твари.

    Оно почти настигло нимба. Оно знало, что нимб со мной. Я бежал вперёд, но голова моя была вывернута за плечо.

    Птица рванула вперёд. В её глазах нимба отразилось такое, что мне стало невероятно холодно. Оно настигло его.

    Казалось, нет силы, что заставила бы меня бежать быстрее, но оказалось, что она существует. Я просто летел вперёд, а то, что настигло нимба уже догоняло меня. “Это сисиро.” - Бестолково подумал я, выносясь на поляну.

    В пятистах метрах от меня сияла огнями станция радиосвязи, но оно уже настигло меня, и я упал. За долгие доли секунды я понял своё положение. Я устал.

    Надо мной нависало невесть Бог что. Мой скафандр изодран об острые обломки бетона. Ноги и руки, должно быть, тоже, но я не чувствовал боли. Оно склоняется надо мной всё ниже. Принимает множество образов, среди них проносится нимб. Сисиро добрался до меня, но шевельнутся я так и не смог. Руки и ноги жгло, и я долго орал, когда расплавленное стекло шлема капнуло мне на щеку. В лёгкие ворвалась вонючая горячая масса, и я понял, что сейчас умру, заплатив жизнью за зло предков.

3.14.95.